Некогда жил старик. Была у него собака. Был у них дом. Небольшой, но уютный. Часто бывало так, что старик выходил на веранду, ютился в своей неизменно скрипучей кресло-качалке, а собака ложилась подле него. И они беседовали.
- Ты, собака, - вещал старик, - не знаешь, а видел я вчера и небо, и облака, и солнце видел - правда, ничего разглядеть на нём не смог, - видел людей, видел самолёты, видел огромное множество всего сущего...
Собака задумчиво повела мордой, навострила ушки. Где-то в траве возле дома застрекотал сверчок. Подул ветер. Послышался шелест листвы. Старик продолжал:
- Сердце моё переполняет чувство, что есть среди всего этого многообразия нечто незримое, но обязательно важное. Нечто такое, что силится обнаружиться, посылает всякому путнику условные сигналы, хочет, очень хочет, чтобы его заметили, заприметили, признали и осознали... Вчера ночью не спал я, собака. Совсем не спал. Впрочем, ты же знаешь. Мы с тобой вместе не спали. Беседовали... Или ты, злодейка, спала? - старик сурово посмотрел на своего сопящего друга. Вздохнул устало, меланхолично махнул рукой.
- Не слушаешь старика. Совсем не слушаешь! А, впрочем, не важно. О чём я говорил? Не спал я и много думал. Думал обо всём и сразу. И мысли мои в конце концов утекли к вопросу о зарождении нашей Вселенной. Ты хоть представляешь, откуда всё взялось? Весь этот огромный и необъятный мир! Ага! Представить страшно! Но чёрт с ним, - буркнул старик, - чёрт с ним, откуда взялось. Другая мысль меня тревожит. Покоя не даёт! Что я упускаю в этой жизни, собака? Чего не замечаю? Что ищу, но не нахожу? Не покидает меня эта вязкая тревога... Который день не покидает. Словно птицу, что способна взлететь, но не знает об этом...
Мохнатый друг зевнул. Лениво потянулся задней лапой к уху, почесал. А старик по-прежнему думал, всё больше рассуждал. Так и просидели они до самого обеда. А потом вместе отправились на поиски смысла среди залива из бесконечной прозы жизни.